Wahre Kapitulation bedeutet nicht nur, um Hilfe zu bitten, sondern sich Gottes Plan anzuvertrauen. Im Programm habe ich mir angewöhnt, Gott um Hilfe zu bitten. „Hilf mir, nüchtern zu werden! Hilf mir, mich von der Lüsternheit abzuwenden! Hilf mir, zu kapitulieren! Hilf mir! Hilf mir! Hilf mir!“ Während ich diesen Muskel stärke - was manchmal einen Akt völligen Vertrauens erfordert - verlagere ich auch meine Perspektive zu einer sanfteren Haltung.
Настоящая капитуляция означает не просто просить о помощи, она означает предоставлять себя Божьему плану В программе я наращиваю мышцу обращения к Богу за помощью. “Помоги мне быть трезвым! Помоги мне отвернуться от похоти! Помоги мне сдаться! Помоги мне! Помоги мне! Помоги мне!” Помимо того, что я укрепляю эту мышцу, а иногда для этого требуется полное доверие, я ещё и меняю свой взгляд на более дружественный.
Prawdziwe poddanie to nie tylko proszenie o pomoc – to ofiarowanie siebie Bożym planom. W Programie trenujemy mięsień proszenia Boga o pomoc. „Pomóż mi wytrzeźwieć! Pomóż mi odwrócić się od żądzy! Pomóż mi się poddać! Pomóż mi! Pomóż mi! Pomóż mi!” Wzmacniając ten mięsień, co czasem wymaga całkowitego poddania się, zmieniam także podejście na łagodniejsze.
L'abandon véritable ne consiste pas seulement à demander de l'aide, mais aussi à s'offrir au plan de Dieu. Dans le cadre du Programme, j'ai appris à demander de l'aide à Dieu. "Aide-moi à être sobre ! Aide-moi à me détourner de la luxure ! Aide-moi à capituler ! Aide-moi ! Aide-moi ! Aide-moi !" Alors que je renforce ce muscle - ce qui nécessite parfois un acte de confiance totale - je change également ma perspective vers une manière plus douce.
Finding Strength in Higher Power and Self-Discovery My name is Aaron M., and I’m a lust addict. One of the biggest parts of self-discovery in my recovery is the vast gulf that exists between who I am when I’m practicing sobriety and who I am when I’m in active addiction. They’re almost (but not quite!) two different people, with their own personalities and motivations. My sober self goes completely out the window whenever I take that first lust drink and the “other guy” kicks in.
Making recovery artwork helps my own recovery. This piece represents the journey of recovery as described in the Big Book. The figure in the center symbolizes a recovered individual with his own unique light and color. As each recovered member crosses through the gate of freedom, he carries his own colorful light, contributing to the collective glow of our souls.
True surrender isn’t just asking for help—it’s offering ourselves to God’s plan. In the Program, I’ve been building the muscle of asking God for help. “Help me be sober! Help me turn away from lust! Help me surrender! Help me! Help me! Help me!” As I strengthen this muscle—which sometimes requires an act of complete reliance—I’m also shifting my perspective to a gentler way.
שמי אנה, ואני גרה במקסיקו. אני מודה לאלוהים על הנס של עזיבת ההתנהגויות הממכרות שלי, אותם דפוסי תאווה שהחזיקו אותי בעבדות במשך שש שנים. הרגשתי לחלוטין שבויה בדרישות התאווה, לא מסוגלת להתנגד גם כשרציתי. בשלושת החודשים האחרונים, עם זאת, הבנתי שההחלמה שלי חורגת הרבה מעבר לסתם להפסיק. אלוהים העניק לי שליטה עצמית, שלווה, מתינות, משמעת ותקווה לעתיד. הוא מעולם לא מנע ממני אף אחת מהמתנות האלה כשביקשתי בכנות. אלוהים נתן לי אותן בנדיבות וללא נזיפה
Mi nombre es Ana y vivo en México. Le doy gracias a Dios por el milagro de parar mis practicas adictivas, esos patrones de lujuria que por 6 años me tuvieron sometida. Me sentía una completa esclava a lo que la lujuria demandaba de mí, no me podía negar aunque quisiera. En los últimos tres meses me he dado cuenta de que mi recuperación va más allá de solo dejar de consumir. Dios me ha otorgado dominio propio, paz, templanza, disciplina, esperanza en el futuro. Él no me ha negado ninguna de estos frutos cada vez que desesperadamente se lo pedía, Dios me otorgó cada uno de estos generosamente y sin reproche.
Меня зовут Ана, и я живу в Мексике. Я благодарю Бога за чудо моего освобождения от зависимого поведения, от тех форм похоти, которые порабощали меня на протяжении шести лет. Я чувствовала себя в совершенном плену требований похоти, не способной противостоять ей при всём моём желании. Однако за последние три месяца я осознала, что моё выздоровление - это далеко не только освобождение от похоти. Бог даровал мне самоконтроль, покой, воздержание, дисциплину и надежду на будущее. Он ни разу не отказал мне ни в одном их этих даров, если я искренне о них просила. Бог давал мне их щедро и без всяких упреков.
